Входной пост.

Нетрудно догадаться, что звонок не предвещал визит вежливости. Вечер Томаса проходил так, как обычно. Чашка крепкого кофе, приятная музыка и монополия. Сегодня не был выходной - у него вообще почти никогда не бывало выходных. Но середина месяца позволяла хотя бы дома после работы отдыхать, а не искать копейки и не сводить концы с концами по белой и черной бухгалтерии.
Если бы было кому спросить, наверное, они поинтересовались бы - зачем ему нужен такой объем работы на своих плечах. Но Томас не смог бы ответить. Работа - это работа. И какой бы она ни была, за нее платят достаточно для того, чтобы он мог сидеть не на скамейке в парке, а на удобном диване, и пить не кофе в одноразовых стаканчиках, который оставил не допитым какой-то из строителей, а кофе по-турецки.
Кстати, о кофе. Повесив трубку, именно его парень и отправился готовить. Закатав рукава серебристо-палевого цвета свитера тонкой вязки, Томас методично обжаривал кофейные зёрна, молол в ручной мельнице и стоял над туркой, пока напиток не был готов. Обычно, во время таких занятий люди думают, размышляют и вспоминают. Люди. Томас уже и сам бы себя к ним не отнес. Он не собирался гадать, что ведет к нему руководителя. Не собирался вспоминать сегодняшний рабочий день, или последнюю сплетню. Кстати, их он толком и не знал - кто бы рискнул рассказать мистеру Крафту сплетни?
Открыв дверь и впустив мистера Сильверстайна в квартиру, парень только легко улыбнулся тому, что видел. Он был зол. Раздражен. Зачем? Это не рационально. Совсем не рационально. Есть проблемы? Найти путь решения - и вот уже нет проблем. А эмоции удлиняют этот путь:
- Добрый вечер, мистер Сильверстайн, - чуть отстраненно, как и обычно, поздоровался Томас, направляясь к кухне до того, как его попросили о приготовлении кофе.
Он варил его не для себя. Просто каждый раз, когда мистер Сильверстайн злился или был раздражен, он пил кофе. Кто-то пинал боксерскую грушу. Кто-то шел к любовнице. Кто-то напивался в дешевом баре. А его начальник пил кофе - так было все время, что они были знакомы. Это не менялось. Устроив на столике перед посетителем чашку с кофе по-турецки ровно с тем самым количеством сахара, как любил мистер Сильверстайн, Томас опустил рядом стакан с холодной водой и вазочку с финиками. Хрустальная пепельница, сияющая чистотой, как и все в этом доме, была поставлена чуть поодаль - негоже портить аромат напитка богов запахом бычков.
И только после этого парень позволил себе устроиться в кресле напротив, закинув ногу на ногу по старой привычке и свободно опустив руки на подлокотник.
Сдали отчеты? Это реально? В его бухгалтерии никогда не было никаких изъянов. Просто бухгалтерий было две. Одна для всех лизоблюдов из налоговых и корпорации. Другая, ведомая наиболее тщательно, для мистера Сильверстайна. И доступ к последней имел только он и его заместитель. Заместитель был давно проверен и не раз. Да и знаком с тем, что будет, если когда-то сдаст весь расклад. Четвертованием он отделался вряд ли бы. Тут вероятнее была комбинация кастрации, четвертования и торжественного сожжения на третий день после распятия того, что осталось.
За ночь очистить от шелухи то, что он даже не знает? Какой отчет попал в руки? Не прошлых месяцев - после закрытия месяца документы после сверки уходили в архив, к которому доступа не имел уже даже его помощник. Значит, оставались отчеты этих двух недель.  Но вот отчеты не помогли бы никакие. От одного отчета такая буча не поднялась бы. Скорее всего, если какая-то крыса и слила что-то ценное, то утечка была по движению по банковским счетам корпорации. Возможно, даже кто-то наткнулся на их липовый банковский счет, открытый парнем, который с ними не знаком и просто получал по штуке за то, что ставил подписи в нужном месте и числился директором несуществующей дочерней фирмы. Это было бы обидно. Одна ночь.
Зачистить дыры? Нет, это не рационально. Нельзя рисковать превращать тот документ, который был на руках у Энгельса в подделку. Нельзя ничего менять - так идут под суд. Все гораздо проще. Банковские работники иногда ошибаются. И при платеже клиенты могут ошибиться счетом. Бывает. У них уже было так.
Есть план. Нет проблем. Есть только вопросы:
- У меня несколько вопросов, мистер Сильверстайн, - спокойно, так, словно его не просили за ночь сделать физически невозможное, а желали приятно провести время за чашкой кофе, произнес Томас.
В его лексиконе при общении с руководителями не было слова "как?". Это его обязанности - придумать как. Был один единственный вопрос:
- На который час заказать столик в ресторане для обеда проверки и к которому часу и на какие имена мне, как руководителю ревизуемого отделения, выписать пропуска?
Он не будет сейчас рассказывать о том, что бесполезно превращать цифры в подобие тех, что есть в белой бухгалтерии. Что собирается использовать связи с хорошо проплаченным банкиром для того, чтобы произвести отзыв платежа на липовый счет в тот же день. Что собственный помощник слаб сердцем и сляжет к утру, не выдержав осознания того, что он провел платеж в почти два миллиона на чужой счет, а не на счет их фонда. Это лишняя информация, как для него фармакологические свойства тех препаратов, которые использует их клиника.
Он уже выбрал худший вариант утечки, которая может дать крах. Он превратит в белую бухгалтерию черную. Они потеряют эти миллионы и придется на пару месяцев залечь на дно. Но это жизнь, детка. И она иногда жестоко трахает в зад тех, кто рискует.
За эти три месяца его сотрудникам предложат лучшую работу и они уйдут навсегда из фирмы - се ля ви - каждый ищет место там, где потеплее.
Но это будет в ближайшие пару месяцев. И это, и набор штата. А пока уже нет проблем. Есть только крайне ограниченный срок времени.
- И мне нужен Ваш удаленный доступ к нашим бухгалтерским базам. - Не обязательно добавлять зачем. Это было бы оскорблением.
Итак понятно - если крыса бежит в свою нору, когда ее обвинили в воровстве, и начинает на месте шуршать бумажками - она и правда воровка.

Отредактировано Tomas Kraft (2010-01-27 04:35:23)

Если бы он был на своем законном месте, которое давалось по праву рождения, то тонкости взаимоотношений мистера Сильверстайна и Гая его бы затрагивали. Но он был всего лишь главным бухгалтером. Юлить, втираться в доверие, решать вопросы взаимодействия - не его сфера. Более того, наследник иногда просыпался в нем и поднимал голову, качая ей и говоря одно единственное слово: "Нет!".
Так и сейчас, на раскрывающего тонкости своих планов руководителя смотрел не Томас, а принц Крафт. И ему не нравилось то, что он видит. Наверное, умный человек, понимающий, что он - первое подозреваемое лицо, смолчал бы. Но когда-то мистер Сильверстайн помог ему выжить в этом мире, и между фальшивым втиранием в доверие и истиной Томас выбирал последнее:
- Это меня не касается, мистер Сильверстайн, - тем же равнодушным тоном без малейших эмоций произнес парень, категорично отрезав, - Каждому нужно знать ровно столько, сколько ему надо знать. Мое дело - цифры и финансы. С Вашего позволения, я начну заниматься тем, что моя работа.
Он мог бы попытаться хоть раз выразить вслух то, что итак было понятно. Что нельзя отвечать за самого себя до самого конца. Что нельзя быть уверенным в том, что у него нет слабых сторон. По доброй воле он бы не шагнул с того пути, по которому шел, и не предал. Но мог ли он знать свой порог в терпении той же боли? Он получил слишком хорошую школу обучения тому, как вытягивать информацию из людей не самыми законными методами. И отдавал себе отчет, что не настолько силен, чтобы гарантировать, что в один прекрасный день не окажется на месте тех крыс, самых настоящих, которым его учитель вкалывал разные препараты - от сыворотки правды до наркотиков, вызывающих ощущение сводящей с ума боли во всем теле.
Он не хотел предавать тех, кто отнесся к нему, как к человеку, когда все выбрали его козлом отпущения. И знал единственный рациональный путь - не знать больше, чем уже знает.
Ведь, по факту, он итак уже непозволительно много знает.
Телефон Лоуренса не был забит в память его мобильного. У них было всего два пути отмывания денег. Оба чисты, как слеза младенца. И настолько просты, что никому не придет голову копать под них тут.
Первый превращал деньги Гая, выделенные на финансирование развитие клиники и закупку аппаратуры через выигравшую тендер фирму Гёст. По бумагам даже ничего не надо было прятать. Там некуда было копнуть. Они официально покупали оборудование по прайсовой цене с накруткой в 15 процентов за доставку из Германии. А то, что дирекция для собственной выгоде продает им реально по цене в две трети, то есть, по закупочной, а вся разница делится пополам - половина на счета гендиректора, половина - в трест Аркадия, из которого затем, через месяц, уходит на благотворительный фонд клиники, уже оттуда переводясь на обычный, как непотребные излишки - где тут махинация? Поскольку все операции производились через Лоуренса - того самого не последнего человека в Империале, который ждал смерти отца Томаса и возвращения принца на законное место, где лучше его никто не смотрелся, Гай мог бы получить за деньги все данные. Но те самые данные, которые вручил бы в его руке и Томас - ту самую белую бухгалтерию.
Махинации банка? О чем Вы? Банковское дело по сути и есть одна сплошная махинация.
А что до того способа, который сейчас и скрывал Томас... Он был совсем по-хамски прост и красив. И тоже завязан на человеческой алчности. Они поддерживали ровно четыре детских дома под отчет. И директору одного из них очень хотелось жить хорошо. И он жил - с их помощью. Чистые деньги Гая, выделенные по линии помощи от лица Корпорации, уходили на счет детского дома на ежемесячные расходы. А вот ремонтные работы оплачивались с их, клиники, счетов. Только сами работы не требовались. Фирмы каждый месяц были разные, коллапсы липовые. Каждая фирма - подставная и работающая только на бумагах. Им перечислялась сумма как раз по бумагам. Затем на следующий месяц та же фирма заказывала у них ровно на эту сумму медицинских услуг на год от клиники. И деньги Гая ровно в выбранном количестве оседали на счетах клиники уже как свои и неподотчетные.
Не то, чтобы тут было что скрывать. Просто лишних вопросов не хотелось, потому маленькую договоренность о личной оплате клиникой договорных работ по детскому дому афишировать не стоило.
Один звонок, запрос по факсу, и позавчерашним числом анулирован перевод на счет фирмы, а деньги в полном составе отправлены на нужный счет детского дома. Около часа работы с программой, запущенной на компьютере с измененной датой, и перевод убит по их линии бухгалтерии. Остается только заменить акты сверок и получить в четыре утра от Лоуренса все бумаги по линии банка, которые уже несколько дней как вшиты в его дело, которое подотчетно Гаю. Закончив с этой маленькой и неприятной процедурой, Томас выключил ноутбук и потер переносицу пальцами, спокойно отчитавшись:
- Буду искренне рад ответить на все вопросы проверки. Наши дела, как всегда, в идеальном порядке. Еще какие-то поручения, мистер Сильверстайн?